Мы – изгои. Нас ненавидят сильнее, чем ядовитых змей и боятся больше моровой язвы. Нас уничтожают безжалостно, чтобы не осталось в живых ни одного из тех, кто познал Истину, и даже воспоминания о нас стёрлись из памяти людской. Мы – христиане. Меня зовут Иулиания. Я – дочь патриция. Мне десять с половиной лет. Мои родители были тайно крещены, и наши соседи, и наши рабы. Кто-то донёс, нас выследили и на одном из собраний мы были схвачены и приговорены к смерти. Никто не отрёкся... Сейчас мы стоим на арене в ожидании львов. Мой дядя умолял императора пощадить меня: ведь у дяди с тетей нет собственных детей, и я была их единственной наследницей. Как он уговаривал меня и моих родителей: мы оставались непреклонны. Теперь дядя сидит неподалёку от императора, убитый горем: ему некому будет оставить своё громадное состояние. Честно говоря, мне вовсе и не хочется умирать, ведь я ещё так молода. Вдобавок я очень боюсь львов. Но мама сказала, что нам ещё очень повезло: нас вывели на арену первыми. Нам не придется идти по истерзанным телам, как следующим за нами, к тому же львы будут ещё голодными, и для нас всё закончится очень быстро. Нужно совсем немножко потерпеть…Зато потом мы встретимся с Ним для жизни вечной! Мы стоим все вместе: патриции и рабы, мужчины и женщины, взрослые и дети. Мои родители стоят рядом, крепко прижимая меня к себе. Рядом со мной - наш чернокожий раб, добрейший великан, на плечах которого я выросла, и который будет защищать меня до конца. Когда нас схватили, он был единственным, кто оказал яростное сопротивление, убив и покалечив множество воинов. Бедняга не силен в вере и не понимает, как можно сдаться без борьбы. Раны и нечеловеческие пытки не сломили Эфиопа: дух его могуч, и он всё ещё силён, как молодой бык. Он тоже хочет, чтобы я отреклась. - Еще не поздно, госпожа, еще не поздно, – тихо говорит Эфиоп, мрачно глядя на меня. Но я не могу, ибо отречься от Него значит отречься от тех, кого я люблю, и кто стоит сейчас рядом со мной. Здесь же находятся и наши соседи: молодая чета с младенцем, также не пожелавшие отдать его родственникам, и матрона с внуком, моим ровесником и товарищем по играм, Антонием. Уж как я его упрашивала отдать мне котёнка, какой только обмен не предлагала! Противный мальчишка не соглашался! Теперь он с мрачным и напуганным видом стоит возле меня, недалеко от своей коленопреклонённой и молящейся вместе с другими христианами бабушки. Наши взгляды встречаются. Внезапно он наклоняется ко мне и произносит: «Считай, котёнок твой», – и быстро отворачивается. Я задыхаюсь от возмущения: почему, ну почему он не сделал этого раньше, почему желаемое достаётся лишь тогда, когда им уже невозможно воспользоваться! Чтобы успокоиться, я начинаю разглядывать публику, с нетерпением ожидающую начала представления. Я натыкаюсь на презрительные и злобные взгляды знакомых и незнакомых мне людей. Неожиданно я встречаю взгляд молодого воина, полный боли и сострадания. То, что я испытываю, не описать никакими словами. Просто теперь я точно знаю, для чего появилась на свет: чтобы встретить и полюбить этого человека! Но почему я встретила его именно сегодня, в последний день, да что там, в последние минуты своей жизни?! – Эй, Александр! – окликает его, подходя, другой воин. Его зовут Александр! Я успела даже узнать его имя… Нет, я не могу, не должна умереть сейчас! Но так как отречься я тоже не могу, значит должно произойти чудо. Я опускаюсь на колени и начинаю молить о спасении. Вдруг поблизости раздаётся грозное рычание, и на арене появляются львы! Ужас охватывает меня, я чувствую, как на моей голове волосы начинают шевелиться, и что-то кричу, сама не знаю что... Какая-то неведомая сила отбрасывает меня в сторону, но прежде чем погрузиться в темноту, я всё же успеваю заметить, как Корнелия резко делает шаг вперёд и протягивает страшному хищнику своего младенца, и как огромное чёрное тело бросается навстречу льву… ...Темнота постепенно рассеивается. Я в каком-то странном оцепенении. Не могу понять, что со мной произошло. Мой дядя держит меня на руках. Его заплывшие жиром глазки сияют от счастья. Моя тётя тоже здесь и смеется от радости. – Ты отреклась, дитя моё, ты отреклась, – радостно сообщает мне дядя. – Император, милость его беспредельна! помиловал тебя. Я поклялся, что сделаю из тебя достойную римлянку! Хвала богам, теперь у меня есть дочь! Я вспоминаю всё, и слёзы текут по моим щекам. Все, кого я любила, теперь с Ним. Я осталась одна. Единственное, чего я не могу вспомнить, это отречение. Должно быть, тогда я совсем обезумела от страха. Возможно, отречения и вовсе не было: за него приняли вопль ужаса и отчаяния... – В последнее мгновение твои родители опомнились и отшвырнули тебя к краю арены, а этот громадный чёрный раб отвлёк льва. Кто-то из воинов успел спрыгнуть, схватить тебя и отбросить за пределы арены. Тут мы тебя и подобрали. – И что стало с тем воином? – уточняю я, и голос мой срывается. – Его тоже растерзали львы, – говорит моя тётя. Всегда надменная красавица произносит эти страшные слова, сияя от радости. Ещё бы, ведь дядя изводил её упрёками, что она не способна произвести на свет хотя бы глуповатого и уродливого наследника! – Зато ты, моё дорогое дитя, цела и невредима! Хвала богам! ...Теперь я знаю, что чудо, о котором я молила, произошло. Знаю и то, для чего оно совершилось. Я никогда не стану надменной и порочной язычницей! Мне не нужны бесконечные поля, огромные виноградники и тысячи рабов моего дяди. Я осталась здесь лишь для того, чтобы нести в будущее свет истины. Я хочу снова встретиться с теми, кто дороже всех сокровищ мира и увидеть Того, ради кого идут на смерть. Мои львы ждут меня впереди… И тут я вспоминаю нечто очень важное: котёнок теперь по праву принадлежит мне!
Главная 
